Почему в Швеции так много стартапов
Автор статьи – Алана Сэмюэлс, журналист The Atlantic
Перевод — Telegram-канал «Современный бизнес»
Швеция – страна с высокими налогами и большими расходами, в которой наемные работники получают щедрые социальные пособия и избыточное количество отпускных дней. В экономике принято полагать, что динамика развития такой благосостоятельной страны как Швеция оказывает пагубный эффект на предпринимательство в целом: исследования показали, что чем больше правительство тратит на душу населения, тем меньшее количество стартапов приходится на работника – суть в том, что высокий налог на прибыль существенно понижает доход предпринимателя, а следовательно и его мотивацию запускать новые предприятия.
И всё же Швеция преуспевает в содействии формированию новых, амбициозных компаний, что довольно неожиданно для страны, население которой составляет около десяти миллионов человек, и которая занимает 89-ую строчку в списке самых населенных стран. Такие глобальные компании как Spotify, музыкальный стриминговый сервис; Klarna, система онлайн-платежей; и King, разработчик игр – все были основаны здесь. Стокгольм занимает вторую строчку по компаниям, оцененным в миллиард долларов, на душу населения, после Силиконовой Долины, а в общем, в Швеции, на тысячу человек приходится 20 стартапов (здесь стартапом считаются компании любого размера и не старше трёх лет).
В сравнении – в США на 1000 работников приходится лишь 5 стартапов, согласно данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). «Вы можете заметить, что стартапы в Швеции довольны живучие, а также относительно быстро растут», - заявил Флавио Кальвино, экономист из ОЭСР. Швеция также занимает высшую строчку в списке развитых стран, когда речь заходит о возможностях: примерно 65% шведов, в возрасте от 18 до 64 лет, считают, что имеют хорошие шансы открыть фирму там, где они живут. Если сравнивать с американцами, то лишь 47% процентов людей из той же возрастной группы считают также.
Создание стартапов оказывает влияние на любую экономику, которая стремится быть эффективной, создавать больше рабочих мест и способствует общей динамике развития, но это особенно актуально для таких стран как США, где процесс развития новых компаний замедлился. Несмотря на сегодняшнее увлечение стартапами, только 8% всех компаний в США соответствуют сегодня этому определению, по сравнению с 15% аж в 1978 году. В Швеции обратная тенденция: скорость появления новых компаний только увеличивается с 90-х годов прошлого века.
В то время, как рост ВВП Соединенных Штатов довольно пассивен, шведская экономика выросла на 4% за 2015 год и еще на 3% за 2016 – существенный рывок, даже учитывая, что их экономика намного меньше по масштабам, чем американская. Также ВВП Швеции превосходит ВВП других крупных европейских стран с середины 1990-х. Так что же Швеция сделала для этого?
Существует несколько параметров, которые помогут ответить на этот вопрос. Многие из них связаны с изменениями, произошедшими в последние 30 лет. С 1990 года Швеция позволила малому бизнесу конкурировать с большими, солидными компаниями. Экономист Йозеф Шумпетер выдвигал теорию о том, что экономика процветает, когда происходит «созидательное разрушение», означающее, что новички могут замещать на рынке устоявшиеся компании. Швеция привыкла к сильно регулируемой экономике, в которой государственные монополии доминировали на рынке, что создавало сложности для осуществления подобных замещений, но с тех времен условия стали мягче.
В то время как в Швеции для монополистов создавали всё более жесткие условия и мешали доминированию на рынке, США меняли нормативно-правовую среду на пользу крупным компаниям и фирмам (отменяя анти-монопольные законы и разрешая консолидацию целых отраслей), утверждает Ларс Перссон, экономист шведского Исследовательского Института Промышленной Экономики, который изучал сферу создания бизнеса в Швеции.
Шведские реформы являлись ответными мерами на финансовый кризис в 1990-х годах, когда упал рост ВВП, ударила безработица, а правительство, в попытках избежать девальвации своей валюты, подняло процентную ставку до 500%. По мнению Перссона для резкого ускорения экономического роста и увеличения конкуренции правительство ослабило контроль за многими индустриями, включая такси, электричество, телекоммуникации, железнодорожный транспорт и внутренние воздушные перевозки.
Дерегуляция, например, способствовала снижению цен в такой индустрии как телекоммуникации, за счет привлечения новых клиентов. Некоторые из общественных услуг, такие как забота о пожилых людях и начальное образование, были отданы на аутсорс частным фирмам. Так называемые «реформы товарного рынка» упростили лицензирование новых компаний и помогли освободить рынок от неэффективных фирм, говорит Перссон. «Главный урок заключается в том, что если вы сделаете доминирование монополий на рынке максимально сложным, то появятся новые фирмы, выходящие на рынок», - говорит Понтус Браунерхельм, профессор экономики в Королевском технологическом институте Швеции.
Шведы также отдают должное спорной идее о том, что сокращение корпоративных налогов стимулирует предпринимателей. Реформы, проведенные в 1991 году, снизили налоги с доходов корпораций с 50% до 30%. Сейчас корпоративный налог в Швеции составляет 22%, в США же этот показатель равняется 39%. Перед проведением реформ в 90-х годах, Швеция предпочитала устоявшиеся компании физическим лицам, желающим открыть свое дело, и делала это несколькими способами: физические лица были вынуждены платить налоги как с прибыли компании, так и с собственной прибыли, в то время как у солидных предприятий было несколько способов избегать такого «двойного» налогообложения.
Эти реформы оказали значительное влияние на ситуацию и выровняли условия для всех, говорит Перссон. «До 1991 года шведская система налогов была строга с новыми и малыми компаниями, создавая более благоприятные условия большим компаниям и институциональной собственности», - писал Перссон в прошлом году. В 2000-х годах Швеция также отказалась от налога на наследство и налога на богатство, что еще больше стимулировало людей зарабатывать больше денег и инвестировать их в экономику. Сегодня существуют значительные налоговые льготы для запуска и владения бизнесом: например, предприниматели теперь могут получать большую долю от своего дохода, облагаемого налогом как «доход от капитала», который имеет более низкую налоговую ставку.
Это не обязательно означает, что сокращение корпоративных налогов гарантирует появление новых компаний, утверждает Тино Санандаджи, экономист Стокгольмской школы экономики. Кроме того, такие сокращения могут повысить и уровень экономического неравенства. Но в случае со Швецией получилось так, что сокращения налогов помогли экономике стать динамичнее. Швеция имеет репутацию страны с высокими налогами на прибыль, но сегодня эти налоги намного меньше, чем были раньше, и ниже, чем в других странах, именно для корпораций.
Реформы, начавшиеся в 1991 году, снизили верхнюю предельную ставку налога на прибыль с 85% до 57%,а сегодняшняя система налогообложения является относительно плоской, что означает, что большинство физических лиц, а не только богатых людей, платят по относительно высокой налоговой ставке. Хоть это и значит, что средний класс платит довольно много налогов, многие шведы, с которыми я общалась, сказали, что не против этого, ведь взамен они получили бесплатное образование и здравоохранение – те вещи, за которые в противном случае им пришлось бы платить.
До 1990-х годов в Швеции была также довольно низкая конкуренция из-за рубежа. Законодательство запрещало иностранцам приобретать солидные доли в шведских компаниях, а в 80-х годах прошлого века лишь 5% сотрудников частного бизнеса работали в зарубежных компаниях. Позже Швеция открыла свой рынок для зарубежных конкурентов, что во многом оказало положительное влияние на страну. Сразу же стали появляться компании, готовые приобрести успешные стартапы, что безусловно добавило смысла запуску собственного дела. Например, Mojang, игровая компания, создавшая Minecraft, была куплена Microsoft за $2.5 миллиарда долларов в 2014 году. Неэффективные местные фирмы, неспособные конкурировать с иностранными компаниями, стали уходить из бизнеса, освобождая место для новых команд и предприятий. Доля зарубежных владельцев шведских компаний выросла с 7% в 1989 году, до 40% в 1999.
Вся эта дерегуляция пришлась на время появления Интернета, и множество людей, создающих бизнес, стало еще и экспериментировать с новой технологией. В 90-х годах правительство предоставило налоговые льготы тем компаниям, которые обеспечивали своих сотрудников домашними компьютерами, с условием, что компьютеры будут доступны каждому, независимо от того управляет человек фирмой или чистит туалеты.
Несмотря на то, что скорость появления компьютеров в Швеции была такой же, как и в США, предприниматели задумались о цифровом мире, когда реформы 1990-х годов открыли страну для активного развития. «Каждый житель до 40 лет имел дома компьютер, - утверждает Пи Джей Парсон, партнёр лондонской венчурной компании Northzone. - В 90-х практически каждый был «онлайн». Даже сегодня в Швеции самый быстрый в мире интернет, со средней скоростью в 22.5 мегабита в секунду. Опять же сравниваем с США – лишь 18.7 мегабит в секунду.
Это подтверждает история Бирка Нильсона, одного из соучредителей Tictail, шведской компании, занимающейся интернет-торговлей, которая привлекла финансирование в размере $32 миллионов долларов. В детстве у него был компьютер и это мотивировало его заняться программированием уже в юном возрасте. Сейчас Нильсону 33, а писать код он начинал в 11 лет. В 16 лет, во время посещения старшей школы он начал работать, создал блог для одного шведского журнала. А в 19 познакомился с будущими сооснователями и стал работать над Tictail.
Как и многие шведские стартапы, Tictail начинал работать глобально, а Нильсон и его партнеры с самого основания планировали продавать товары по всему миру. Поскольку размеры Швеции означают, что рынок очень ограничен для продажи продуктов, такие компании как Tictail с самого основания выходят на международный рынок, затем подвергаются конкуренции со стороны других производителей и становятся более гибкими и подвижными. В США, наоборот, фирмы могут позволить себе сосредоточиться на внутреннем рынке и не сталкиваться с конкурентами из-за рубежа. В настоящее время, главный офис Tictail находится в Нью-Йорке, а США являются их крупнейшим рынком.
Вся эта динамика вдобавок генерирует множество новых предприятий, а, соответственно, и рабочих мест. Шведские компании, работающие более трех лет, создают 5% от всех новых рабочих мест в экономике, в то время как США создают лишь 2%. «Швеция является одной из наиболее успешных стран по созданию рабочих мест», - говорит Кальвино, экономист из ОЭСР. Стартапы в Швеции также имеют высочайший уровень выживаемости – 74% стартапов продолжают работать спустя три года после появления.
Эта впечатляющая статистика связана и с другими, более широкими аспектами развития страны. Например, система социальной защиты позволяет предпринимателям в какой-то мере рисковать и при этом чувствовать себя в безопасности. Учеба в университетах бесплатна, а студенты могут брать займы на проживание, что позволяет любому жителю получать высшее образование. Здравоохранение также бесплатно, а те, кто воспитывает детей, получают хорошие субсидии. Ни одна из этих привилегий не зависит от наличия работы, а это означает, что люди понимают, что могут рискнуть и попробовать себя в предпринимательстве, и многие из их потребностей будут все также покрываться государством.
«Я считаю, что если вы хотите быть инновационной страной, то должны обеспечить людям такой уровень финансовой безопасности, чтобы они могли позволить себе рисковать», - сказал мне министр предпринимательства Швеции Микаэль Дамберг. «Даже если вы потерпите неудачу, даже если вы обанкротитесь, у Швеции есть для вас отличная подушка безопасности, - сказал мне Бирк Нильсон. - Поэтому я считаю, что эти риски не такие устрашающие, как в США».
Стартапы в этой стране также получают преимущества не только экономического плана, но и культурного. Из-за небольшой площади Швеции, Нильсон и его партнёры плотно работают и общаются с другими основателями компаний, таких как Spotify и Klarna. Такой обмен знаниями между предпринимателями делает их всех ещё более продуктивными, а культурные черты шведов делают их еще более подготовленными к сотрудничеству.
Эрик Стам, профессор Утрехтской школы экономики, утверждает, что шведы имеют более высокий уровень доверия друг к другу по сравнению с другими странами, а это в свою очередь означает, что у них с меньшей вероятностью возникнут сложности при заключении контрактов для работы друг с другом, что также значительно упрощает сотрудничество. К тому же, благодаря такому уровню доверия, руководители допускают гибкость в работе своих сотрудников, что способствует появлению новых идей.
Конечно, во всей этой шведской системе есть и факторы, которые негативно сказываются на запуске бизнеса. Наем талантливых сотрудников из-за рубежа, например, довольно затруднителен, ведь подоходный налог для среднего класса слишком высок по сравнению с другими странами.
Но Швеция создает условия для сосуществования динамичной экономики, высоких налогов и надежной социальной защиты. Это также доказывает, что экономика может со временем меняться из слабой и неустойчивой в сильную и процветающую. Конкретно Швеции для осознания этого потребовалась гигантская экономическая встряска. Можно надеяться на то, что и другие страны смогут сделать то же самое прежде, чем их настигнут похожие проблемы.
