У российских разработчиков появилась возможность вытеснить с рынка американские корпорации и создать собственный софт

С одной стороны, уход иностранных компаний — время возможностей, с другой — гигантский вызов для всей отрасли. Вопросов пока значительно больше, чем ответов: аккредитация IT-компаний Минцифры, регистрация ПО, выстраивание системы комплаенса, релокация, принудительное лицензирование и многое другое. Без грамотной юридической поддержки разобраться практически нереально.

Накануне бизнес-завтрака «IP в IT: От кода до защиты», который пройдет 29 ноября в «АндерСОН Resort», IPQuorum пообщался с управляющим партнером компании PATENTUS, патентным поверенным Дмитрием Маркановым.

— Какой вам видится главная цель этой встречи? Что стало бы для вас искомым результатом обмена мнениями уважаемых коллег?

— Бизнес-завтрак мы организуем вместе с нашими друзьями, коллегами по рынку, представителями крупных компаний — МТС, Ланит, REDMADROBOT, которые занимаются разработкой программного продукта. Главная задача заключается в том, чтобы эксперты поделились своим опытом, рассказали, какие изменения произошли, какие вызовы они получили и какие решения нашли. Это касается всего: невозможности продавать софт за рубеж, получать лицензионные обновления на иностранное ПО, вопросов, связанных с релокацией, аккредитацией компаний, бронированием IT-специалистов в рамках мобилизации и так далее. У нас довольно широкий круг тем. Главное — дать практические ответы на реальные вопросы.

— Каков, на ваш взгляд, с точки зрения юриста, перечень основных проблем, с которыми столкнулись производители отечественного ПО?

— Первое — невозможность продавать свой продукт и услуги по разработке за границу. Почему? Потому что российский элемент в корпоративной структуре оттолкнул потенциальных зарубежных клиентов. А мы понимаем, что многие российские компании создавали софт под нужды именно этих заказчиков. В связи с этим разработчики вынуждены производить релокацию бизнеса, перевозить мощности в другие страны. Второе — отток кадров в другие юрисдикции. Третье — те, кто остался в России, в частности те, кто работает с государственным заказом, те, кто смог сохранить команду в стране, столкнулись с проблемой бронирования специалистов после мобилизации и государственной аккредитации ИТ-компаний и внесением сведений об организации в реестр аккредитованных организаций, осуществляющих деятельность в области информационных технологий. Третий серьезный запрос, который коснулся скорее не разработчиков, а IT-хабов, использующих как свои разработки, так и программы третьих лиц, — невозможность обновления зарубежного лицензионного ПО. Понятно, что оно часто используется в разработках, так как нельзя все писать на своем коде или на open source. Таков клубок проблем, который я вижу на данный момент.

— Какой самый распространенный запрос отечественных IT-компаний при оказании им юридической поддержки?

— Наша компания специализируется на судах, поэтому к нам в основном приходят с проблемой защиты программного обеспечения. Мы постоянно ведем несколько споров в этой области. Что касается рынка в целом, то большой пласт запросов касается релокации бизнеса: куда ехать, нужно ли открывать новую компанию, должна ли она быть дочерней или абсолютно независимой, на кого оформлять ПО, кто должен быть правообладателем — вновь созданная компания или физические лица, могут ли они быть гражданами России или необходимо иметь подданство других стран. Что делать со специалистами: нужно ли их перевозить или они смогут работать на удаленке, как в связи с этим оформить трудовые отношения, будут ли это трудовые договоры или договоры заказа. Тут потребуется целый ряд специалистов: эксперт в области корпоративного права, по налоговому законодательству той юрисдикции, в которую вы переходите, по трудовому праву, по санкционной политике. Вам же нужно не просто открыть компанию, а решить определенные бизнес-задачи. А у тех, кто остался и планирует продолжать работать в стране, — запрос на государственную аккредитацию в Минцифры.

— Насколько сложно получить аккредитацию?

— С учетом того, что это стало услугой и на этом зарабатывают юридические компании, становится понятно, что, несмотря на то что процедура вроде бы прописана и понятна, без юриста в штате и профессионального консультанта рядовая IT-компания самостоятельно с этим не справится. Сейчас на рынке даже есть пакетные услуги по аккредитации компаний и, как следствие, бронированию сотрудников от мобилизации.

— Вы сказали, что специализируетесь по работе в суде и среди тем бизнес-завтрака заявлены судебные споры по ПО. За последнее время были ли у вас интересные кейсы по таким спорам?

— В этом году мы ведем три ключевых спора, два из которых касаются банковских программ. В одном случае разработчик предъявил иск на несколько десятков миллионов и банку только в кассации удалось доказать, что он использует собственную программу. По делу проводилось несколько судебных экспертиз, параллельно возбуждалось уголовное дело. Особенность спора состояла в том, что программа, которую истец пришел защищать, является производным произведением от одной известной американской программы. Когда ответчик попросил истца предоставить доказательства принадлежности прав на эту программу, то суд и первая кассационная инстанция это требование проигнорировали. Хотя, согласно практике Верховного суда, если один из участников процесса оспаривает принадлежность прав на программу, то суд обязан разбираться в этом вопросе. В нашем случае не только ответчик оспаривал принадлежность прав, но и истец в иске указал, что программа является переработкой и формально ему не принадлежит. Внимание на это обратил только Суд по интеллектуальным правам.

— Получается, что, даже несмотря на передовой характер IT-отрасли, сами компании не всегда хорошо разбираются в вопросах IP. Какие наиболее распространенные случаи правовой безграмотности встречаются у российских IT-компаний?

— Номер один — это неумение оформлять отношения со своими сотрудниками, разработчиками, как со штатными, так и внештатными. Многие компании не уделяют этому должного внимания. Отсюда целый массив споров, когда разработчик получает права на программу, продает ее третьему лицу, а потом коллектив авторов предъявляет претензии, что они права не передавали. Номер два: компании очень легкомысленно относятся к использованию open source. Не проверяют, какой открытый код берут, насколько он может быть использован в интересах клиента. Например, заказчик хочет зарегистрировать программу в Минцифре, а там есть определенные ограничения на использование определенных открытых кодов, которые можно применять в компонентах программы. Третья история — когда коллектив авторов пишет схожие программы для разных клиентов, не проверяя, нарушают они чьи-то права или нет. Такая невнимательность тоже часто приводит к судебным разбирательствам.

— Давайте поговорим про регистрацию в Минцифры.

— Регистрация в Минцифры является ключевым фактором для того, чтобы ПО было признано отечественной разработкой. Согласно действующему законодательству, в стратегически важных отраслях российской экономики можно использовать только российский софт. Если вы как разработчик планируете поставлять программу в одну из этих сфер, то обязаны пройти регистрации. В чем заключается сложность? Вам нужно доказать, что, с одной стороны, ваш софт технически соответствует всем требованиям Минцифры (а там довольно серьезный список ограничений), а с другой — что в корпоративном праве вы действительно российская компания. То есть необходим программист, знающий, из чего собрана программа, и юрист, который понимает процедуру регистрации. Лично я искренне убежден, что процедуру можно было бы упростить и никто бы ничего не потерял, но работаем мы с тем, что есть. Нужна очень слаженная работа программистов и юристов.

— Многие крупные западные игроки ушли с нашего рынка. В настоящее время власти обсуждают возможность введения принудительной лицензии на использование авторских продуктов иностранных компаний из недружественных стран по решению суда. В чем плюсы и минусы такого решения?

— Проблема не в том, что уходящие компании не предоставляют лицензию, а в том, что они отказываются предоставлять обновления в рамках этих лицензионных договоров. Кроме того, они заявляют, что не уходят из России, а приостанавливают свою работу. Соответственно, лицензионный договор продолжает действовать, но лишь в той части, которая не касается обновлений. Пока иностранный бизнес лицензии не отзывал. Если он примет такое решение, то тогда принудительная лицензия будет иметь смысл. Но вот вопрос: как вы заставите, например, американскую компанию-разработчика присылать обновления программы, осуществлять поддержку, доделывать какие-то блоки? Никак. Решение о принудительной лицензии в России будет неисполнимо в США.

Решить проблему ПО в России могут только наши разработчики. У них есть огромные возможности вытеснить с рынка американские корпорации и создать собственный софт. Российские разработчики получили хорошую перспективу по работе с крупным российским клиентом Да, они потеряют мировых заказчиков, но зато отечественный рынок становится менее конкурентным.

— Рынок отечественного ПО активно пополняется и в период санкций, но многие аналоги иностранного софта (речь в первую очередь про программные решения для всех креативных индустрий) все еще в процессе разработки. Как использовать зарубежные решения без ущерба для своей компании и правообладателя?

— Сейчас использовать то, что вы приобрели по лицензии, можно. Я не сталкивался со случаями отзыва или расторжения лицензионных договоров. Правообладатели просто перестают присылать обновления. Если они вам необходимы, у вас есть несколько путей: либо нарушать закон и заказывать обновления через третьи страны или дописывать их на свой страх и риск, либо переходить на другой софт.

— Были ли прецеденты, когда наши игроки отзывали лицензии на свое ПО с зарубежных рынков?

— С такими примерами контрсанкций я не сталкивался. Россия в целом довольно сдержанно поступает в части защиты интеллектуальной собственности. Принудительные лицензии обсуждались изначально только в отношении патентов, в отношении авторских прав программ это возникло только в августе, и то только как инициатива. Параллельный импорт был легализован очень ограниченно. Практика Роспатента при регистрации товарных знаков не поменялась: они по-прежнему отказываются регистрировать знаки, сходные с известными товарными знаками, не патентуют разработки, нарушающие права иностранных патентов, и так далее. Первоначально Россия проявила супервзвешенный подход. Сейчас ситуация меняется. Например, есть дело Olympus, когда Суд по интеллектуальным правам в кассационной инстанции, следуя режиму санкций, отклонил иск японского производителя медоборудования к Уральскому банку реконструкции и развития.

Мне кажется, что в дальнейшем жизнь западных правообладателей станет у нас сложнее. Но если говорить о том, как ведет себя Запад с нашими правообладателями, то там ни о каком сдержанном подходе не шло и речи. Наши компании не могут найти юриста, который возьмет их дело, не могут оплатить пошлины и сборы за рассмотрение дел в судах и так далее. Часто по понятным IP-спорам выносится абсолютно политически мотивированное решения. Мы были гораздо жестче ограничены в правах. Конечно, было бы лучше, чтобы интеллектуальная собственность не была зависима от политики и в этой сфере был бы правовой пуризм.

— Недавно Валентина Матвиенко на заседании Совета по вопросам интеллектуальной собственности предложила создать единую IT-платформу отечественных разработок, объединяющую результаты интеллектуальной деятельности, созданные на площадках НИИ и вузов, с запросами предприятий реального сектора. Связано ли это с тем, что буквально месяц назад в России заработал государственный маркетплейс российского ПО?

— Не знаю, насколько это связано и насколько такой реестр будет полезен. Мне кажется, что было бы эффективнее посмотреть на опыт Силиконовой долины, на то, как там создается ПО, как оно продвигается и почему им пользуется весь мир. Если у вас есть классный продукт, то вы найдете свою аудиторию.

— Тогда каким вам видится дальнейшее развитие отечественного IT-сектора?

— Период будет сложный, потому что есть ряд факторов, которые влияют на это развитие: отъезд программистов, релокация ряда компаний, которые были сфокусированы на ряде важных продуктов. Возможно, это безвозвратная потеря специалистов. При этом сейчас в России нет конкуренции с такими гигантами, как SAP или IBM. Если наши компании этим грамотно воспользуются, то в конкурентной борьбе между собой смогут создать хороший продукт. У них сейчас есть серьезный заказчик — государство. Не такая маленькая у нас страна, и всем нам нужно хорошее ПО. Не возможность ли это для компаний? Возможность. Вопрос — как они ею распорядятся. Соберутся и начнут работать лучше или расслабятся в отсутствии конкуренции Запада? От этого зависит, будет ли этот год успешным и прорывным. В российской IT-сфере мне нравятся экосистемы «Яндекса», «Сбера», МТС. Они создают интересные продукты. По ряду из них мы лидеры в мире. Надеюсь, что наши айтишники не расслабятся а сгруппируются и через год-два мы сможем спокойно работать на российском ПО.

— Отсутствие в России софтверных патентов действительно мешает развитию отрасли? Нужно ли нам обновлять патентное законодательство в части вопросов патентования программ для ЭВМ?

— Говорить, что они полностью отсутствуют, я бы не стал. Да, у нас получить охрану на софтверный патент сильно сложнее, чем в Штатах. В США запатентовать можно почти любой алгоритм, а в РФ делается упор на программно-аппаратный комплекс. При этом в моей практике я сталкивался с софтверными патентами иностранных компаний, которые были получены и охраняемы в России.

Стоит ли нам переходить к практике софтверных патентов? Чтобы вы сами поняли, насколько это эффективно, приведу в пример США. Софтверное патентование в том виде, в каком оно работает в Америке, приводит к тому, что каждый разработчик вынужден получать патенты на любую свою разработку и тратить на это миллионы долларов. В противном случае очень высок риск столкнуться с патентным троллем, который возьмет вашу программу, разберет, посмотрит на архитектуру и получит патент и предъявит вам иск. Вам придется судиться, потому что аннулировать его патент вам будет крайне сложно. Но американская патентная история допустима для рынка США, когда есть большие игроки, которые оформляют много патентов, тратят на это большие деньги и в целом ответственно подходят к этому вопросу. Что касается российского рынка, то до сих пор отношения с программистами неправильно оформляются, программы в Минцифры не регистрируют. Боюсь, наш рынок просто не готов к этому и у нас будет больше минусов, чем плюсов.

— Если касаться вопросов инвентаризации интеллектуальной собственности (аудита и постановки на учет НМА), то как, на ваш взгляд, с этим обстоят дела у отечественных IT-компаний?

— Самые крупные игроки этим занимаются, у них есть системы комплаенса, IT-решения для учета IT-решений и так далее. Но это единицы. Когда сталкиваешься по работе с такими компаниями, всегда приятно послушать, как у них всё сделано. Например, таковы наши партнеры МТС и Ланит. Большинство разработчиков пока почему-то не уделяют этому внимания. Здесь нужна планомерная последовательная работа по донесению преимуществ правильного учета ИС, объяснению рисков и выгод. Только тогда это заработает. Нужна воля сверху. Руководство компаний должно понимать, что ему это нужно. Пока что они в большинстве случаев думают, что вопросы интеллектуальной собственности — это бремя, а не возможность.

— Какие наиболее актуальные моменты стоит учитывать при построении системы комплаенса в современной IT-компании?

— Первое и основное — система комплаенса должна быть полностью автоматизированной. Многие считают: написал положение об интеллектуальной собственности, сделал форму договоров, раз в год провел собрание с коллективом — и всё заработало. Так не будет. Чтобы комплаенс заработал, он должен стать бизнес-процессом. Что это означает? Ваш программист не может получить зарплату, закрыть этап работ, пока не произвел определенные действия по соблюдению процедур комплаенса. Он не может начать писать софт, пока не согласовал в автоматическом режиме, какой open source будет использовать. Только когда сотрудник не может этого избежать, он будет это соблюдать. Люди все стараются делать, как им быстрее, проще или удобнее. Компания же может потерять миллионы.

— А какие риски могут быть?

— Пример из практики наших спикеров. Компания хотела инвестировать порядка 30 млн евро в новое программное решение. Формально за сделку отвечал бизнес-девелопмент, которому программа понравилась. Но у них стоит автоматическая система комплаенса. Без нее провести сделку невозможно. Специалисты проводят проверку, и оказывается, что та технология, которая отражена в патентах, не соответствует тому, что было заявлено во время переговоров. Более того, оказалось, что программное решение, в которое хотели инвестировать и продавать в Европу, там уже охраняется. В итоге сэкономили 30 млн евро на покупке и сотни миллионов на исках, которые непременно последовали бы, если бы вышли на европейский рынок.

Вопрос в том, как вы относитесь к своему бизнесу. Понимаете, чисто теоретически можно и бухгалтерию не вести, и налоги не платить. Возможно, вас никогда не поймают. А возможно, поймают и посадят в тюрьму. Второе куда более вероятно. Также и с комплаенсом. Возможно, всё будет классно и без него, но я не верю в такие истории. Бизнес должен быть более сознательным.

— IT-отрасль в этом году получила беспрецедентные меры поддержки со стороны государства. А что еще не сделано, но что важно и нужно сделать, например, с точки зрения проблематики интеллектуальной собственности?

— Государство могло бы больше внимания уделить образованию наших IT-компаний. Некоторые форумы проводятся, но их, очевидно, недостаточно. В основном этот нелегкий труд лег на плечи частных компаний, таких как наша. Мы тратим свое время и деньги на проведение конференций, вебинаров, бизнес-завтраков для того, чтобы рассказать, как это работает. Государственной поддержки мы в этой части не получаем. Кроме того, на мой взгляд, были бы эффективны дополнительные налоговые льготы как для компаний-разработчиков, так и для их сотрудников. Мы сейчас на этапе формирования отечественного независимого IT-сектора, нам нужно создавать отечественный продукт. Государство может позволить себе пока на этом не зарабатывать.

Беседовала Ксения Позднякова, IPQUORUM