редакции
Как в России появилась молочная промышленность: рождение кефира, йогурта, масла и сыра и другие чудеса
...из дворянского сословия не выписавшись, в купеческое, второй гильдии, добавились, воспринято было как дерзкий вызов обществу.
Впрочем, вызов — вызовом, сословные предрассудки — предрассудками, а вот денежки...
А денежки-то братьям Бландовым потекли рекой, и капиталы быстро выросли до таких размеров, что критики их прикусили языки: в царствование императоров Александров, II и III, капиталист был человеком уважаемым, а работа его считалась служением Отечеству.
Младший из братьев Бландовых, Владимир, еще в морском кадетском корпусе познакомился с Николаем Верещагиным, братом живописца, тем самым, благодаря которому русское масло вскоре завоюет весь мир и получит невиданную славу. Вот Верещагин-то и заразил фон Бландау своими идеями развития молочного производства в России, полагая, что можно достичь весьма качественного исходного продукта и, изучив мировой опыт, завести в стране отрасль по молокопереработке, которая в ту пору сплошь была кустарной. Оба этих замечательных человека и в самом деле принесут стране больше пользы, чем иные флотские.
В 1865 году Верещагин, Бландов-младший и их товарищ (все по тому же корпусу) Бирилев, уже уйдя в отставку, отправляются в Европу изучать сыроварение в Голландию и Швейцарию. Люди умные и образованные, до знаний жадные, они постигают азы и хитрости сыроваров Европы.
Никак не скажешь, что дело они затеяли простое, но желание дело сделать, однако, было горячее, сложностей не боялись а, наоборот, рвались это сложности преодолевать — был задор и уверенность в том, что затея их — правильная и не им одним важная и нужная. Дальше — больше: в 1870 году, в селе Коприно Рыбинского уезда Ярославской губернии Верещагин и Бландов, с благословения и при предоставлении им кредитной линии местным земством, открывают артельную крестьянскую сыроварню, вложив в её создание приобретенный опыт. Дело идет просто прекрасно и, как часто случается, самой сыроварней дело не ограничивается: при ней Бландов открывает школу для маленьких селян и школу молочного хозяйства — для детей постарше, где уже обучают профессиональным умениям. Толковых детей Бландов сам примечает и назначает им собственные стипендии — так в школу, сначала в начальную, а потом и в профессиональную, попадает местный пацан, некий Саша Чичкин. Чичкин даже среди отобранных выделяется — любопытством, страстью к техническим новинкам, энергией и способностями, и Бландов отправляет его учиться в Петровскую сельскохозяйственную Академию, а после — на трехлетнюю стажировку в институт Пастера, в Париж. Никаких обязательств с Чичкина Бландов не берет — делает он это не из намерений сделать толкового помощника себе самому, а исходя из того, что человек талантливый стране своей пригодится и пользу ей принесет. Впрочем, развитие дел у Бландовых (к тому времени старший брат Владимира, Николай, тоже оставил службу, их компания называется «Торговый дом Бландовых») не оставляет много времени на философские размышления о судьбах мира, страны, стипендиантов (которых, и кроме Чикина, у Бландова было множество). Дело, в которое они так верили, шло сложно: например, в 1870-м в Ярославской губернии открыты 14 артелей, но к 1873 их остается только три — деревенские не умеют ладить друг с другом, решать проблемы сообща, кооперация пробивает себе дорогу с большим трудом, качества давать не каждая артель может и неумехи и спорщики разоряются. Верещагин не оставляет (и не оставит) своих трудов по созданию артелей и тем станет знаменит к конце концов. Можно сказать, что его работа преобразит крестьянскую жизнь страны — он внедряет передовые технологии, добивается выделения ассигнований на обучение крестьян новым методам хозяйствования, пропагандирует и внедряет идеи кооперации, организует сельскохозяйственные выставки и ярмарки, становится одним из лидеров Вольного экономического общества, вовлекает в свои работы лучших ученых страны. Нет, он не станет «миллионщиком», более того, умрет, если не в нищете, то — в бедности, к рукам его не прилипнут сотни миллионов распределенных им государственных субсидий, но оставит он после трудов своих совсем другую страну... Но нетерпеливые Бландовы идут иным путем, строя собственные молокозаводы и свою сбытовую сеть, начавшуюся с лавки по продаже своего производства сыров на Тверской. К 1890 году у Бландовых уже 25 собственных сыроваренных заводов по всей стране и 53 магазина в главных городах России, их продукция получает престижные награды на отечественных и мировых выставках. Вскоре они так же наладили производство мини-маслобоен для нужд крестьянского хозяйства. Верещагин «открывает» для маслоделия Сибирь, и Бландовы устраивают свои заводы и там, от Кургана до Барнаула. В отдельное направление превращается и их экспортная деятельность: по совету все того же Верещагина Бландовы организуют скупку масла у сибирских крестьян и его продажу на мировом рынке. Товар сложный, но Бландовы умеют его хранить и перевозить, а еще, что важно — рекламировать, и русское масло становится желанным продуктом на столах европейцев. Новации тоже не чужды Бландовым, они внимательно следят за научными достижениями своего времени. В конце XIX века как раз много говорят и пишут о волшебных свойствах кавказского молочного напитка под названием «кефир», а Илья Ильич Мечников, будущий Нобелевский лауреат, восхваляет чудесные свойства пробиотиков, считая кефир (и кисломолочные продукты вообще) «напитком жизни» (как раз один из его студентов, некий Стамен Григоров, болгарин, открывает «болгарскую палочку», молочнокислую бактерию Lactobacillus bulgaricus). Тема становится популярной, и 1906 году московское общество врачей обращается к Бландову с предложением наладить производство кефира. Бландов отправляет на Кавказ, за кефирным зерном, свою ученицу, Ирину Сахарову (тогда еще — Маслову). 20-летняя девица Маслова уже вполне опытный мастер, приготовленное по её рецептуре масло уже отмечено медалями международных выставок. Встречает её местный управляющий заводами Бландова, Васильев. Вместе они ездят по аулам, пытаясь выполнить задание хозяина, но везде получают отказ — местные суеверия не велят делиться секретом с чужаками, тем более — с неверными. В поездках они знакомятся с местным узденем (князем) Бекмырзы Байчоевым (кстати, одним из поставщиков Бландова), который влюбляется в Ирину и... да, крадёт её. А что? Обычное дело, здесь все так делают. Васильев срочно вызывает жандармов, телеграфирует Бландову, который мгновенно выезжает в Минеральные Воды — жандармы освобождают пленницу и арестовывают похитителя. Бландов требует страшных кар «умыкателю», но судьи не слишком расположены наказывать князя и обижать его многочисленных и влиятельных родственников — ищут компромисс. В конце концов компромисс найден — за 10 фунтов (около 5 кг) кефирных зерен похищенная готова простить джигита. Кстати, Сахарова после этого еще больше месяца живет на Кавказе, изучая местные технологии работы с кисломолочными продуктами — зла ей никто больше не чинит, каждый день неизвестный присылает ей букеты... Ирина Тимофеевна Сахарова до конца своей жизни будет работать в молочной промышленности, о ней останется слава открывательницы кефира, её наградят многим орденами, в 70-х она уйдет на пенсию, год и обстоятельства её смерти неизвестны. Имя Байчоева будет мелькать как поставщика мяса для лучших московских ресторанов того времени. В наше время его правнук попробует (и продолжает пробовать) получить патент на кефир. Бландов станет первым производителем кефира в стране, который некоторое время будет позиционироваться как напиток исключительно лечебный (первые его поставки — в Боткинскую больницу), но Мечников продолжить гнуть линию насчет обязательного стакана кефира каждый день каждому человеку — уже при советской власти эту идею будут пробовать воплотить в жизнь... Сам же Илья Ильич Мечников, к тому времени живущий в Париже и работающий в знаменитом институте Пастера, приложил руку к появлению и распространению в мире другого продукта — йогурта. Стамен Григоров приезжает из Женевы, где он учится и работает, в Париж. Мечникову и Григорову удается выделить бактерию Lactobacillus bulgaricus и они её продают. Авторитет Мечникова в мире огромен, среди покупателей идеи (и бактерии) не только многочисленные частные лица и мелкие производители, но и некая компания Danone, которая в 60-е г.г. когда мир захлестнет непрекращающаяся и сейчас мода на этот чудесный кисломолочный продукт, станет самым крупным производителем йогуртов в мире. Впрочем, а что там другой питомец Бландовых, Чичкин? Он, вернувшись из Парижа, начинает работать в лавке своего отца, бывшего волжского лоцмана, который (стараниями и благоволением все того же Бландова-младшего) держит в Москве лавку, торгующую продукцией, разумеется, Бландовых же. Богатства на такой торговле он не сколотил, но на достойную жизнь доходов вполне хвататет. Александр Чичкин жениться на дочери своего благодетеля (вовсе не брак по расчету, судя по сохранившимся воспоминаниям, а — по горячей, страстной и обоюдной любви!). Он преобразует магазин отца (получив на это серьезный кредит — отказать в кредите зятю миллионщика глупо) и открывает на его месте молочный магазин. Надо сказать, что до Чичкина магазины торговали только сыром, вся остальная молочная продукция продавалась на рынках — магазин Чичкина стал первым специализированным магазином (тогда его детище называлось «городская молочная станция») по продаже всей молочной продукции (упомянутого выше кефира в том числе).
