Эксперты Пермского Политеха объясняют, кто такие глимеры: пропущенное поколение или главный феномен XXI века?

Глимерами называют людей, осознанно отказавшиеся от навязанной обществом гонки за гиперуспехом и ценящие гармонию, спокойствие и малые радости повседневной жизни. Эксперты полагают, что их нельзя отнести к отдельному социокультурному поколению. Для такого вывода отсутствуют ключевые критерии: четкие временные границы, специфическая возрастная когорта, устойчивые общие черты характера и уникальные условия социализации.

— Скорее всего, это социокультурный тренд — личный выбор человека. Их философия, происходящая от слова glimmer — проблеск — противопоставлена триггерам и ценит спокойствие, комфорт и малые радости. Главными причинами возникновения стали капитализм, требующий постоянной продуктивности, и цифровизация, создающая культ «успешного успеха» через социальные сети. Режим работы 24/7, рабочие чаты и уведомления — наш мозг просто не успевает отдыхать, а жизнь превращается в бесконечную гонку, в которой нет финиша. В ответ на это глимеры сознательно создают свои островки спокойствия и стабильности, — объясняет Яна Баяндина, ассистент кафедры «Социология и политология».

По словам Марии Дуванской, доцента кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидата психологических наук, объективные социальные маркеры данной группы выделить трудно. Возраст может варьироваться, доход тоже не является определяющим фактором, хотя определенные практики могут требовать затрат, образование и социальная среда также не дают четкой картины. Суть глимеров не в принадлежности к определенной группе, а в индивидуальном выборе определенной философии и подхода к жизни. Поэтому говорить о них как о поколении пока нет оснований.

— Ключевую роль в возникновении и популяризации сыграли социальные сети. Этот термин не только появился, но и сформировал своё сообщество именно на цифровых платформах. Популярность философии «малых радостей» во многом обусловлена вниманием инфлюенсеров. Именно они продвинули данную идею. Из сетевого явления она превратилась в актуальный тренд, — рассказывает Алена Лукиных, ассистент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ.

На фоне непрекращающихся глобальных кризисов — от пандемии до нестабильности и тревоги — закономерно расцвел массовый культ, перешедший из сети в реальность. Это явление тесно связано с растущей усталостью навязчивой гонки за успехом, знаменуя собой поворот к поиску устойчивости и смысла в малом и доступном.

—В поисках опоры люди обратились к доступным и стабильным вещам, найдя в них психологический якорь. Одновременно это протест против устаревших норм и навязчивых культов, ведущих к выгоранию. Осознав, что счастье не в бесконечном достижении, а в умении ценить настоящее — уют, общение, простые моменты — люди переосмыслили его понятие, — дополняет Мария Дуванская.

Рассматривая глимерство как психологический феномен поиска «глимер-моментов» или «моментов света», он предполагает целенаправленное внимание к позитивным аспектам жизни, а также является методикой повышения эмоциональной устойчивости, основанной на принципах положительной психологии и когнитивно-поведенческой терапии. Ключевой механизм заключается в сознательном изменении фокуса внимания с негативных аспектов на положительные моменты, что способствует повышению общего уровня удовлетворённости жизнью и снижению тревожности.

— Эффективность этой практики основана на нескольких механизмах: концентрация на позитиве снижает стресс, регулярное фиксирование приятных моментов улучшает самочувствие, а развиваемая осознанность повышает психологическую гибкость для адаптации к трудностям. К её ключевым преимуществам относятся уменьшение симптомов тревоги и депрессии, положительное влияние на иммунитет через стимуляцию положительными эмоциями, а также профилактика профессионального выгорания. Однако у практики есть и потенциальные недостатки. Чрезмерный фокус на позитиве может создать иллюзию благополучия и привести к игнорированию реальных проблем. Постоянное стремление видеть светлую сторону иногда снижает способность адекватно оценивать риски, а ожидание обязательных «моментов света» может вызывать чувство вины, — объясняет кандидат психологических наук Мария Дуванская.

Ученая также подчеркивает, что склонность к глимеризму имеет двойственную природу. С одной стороны, исследования связывают её с такими врождёнными чертами, как низкий невротизм и высокая экстравертированность. С другой стороны, эта способность в значительной степени формируется опытом и может быть развита через осознанное обучение. Хотя определённая предрасположенность может быть заложена генетически, глимерство является в основном приобретаемым навыком. Например, методы позитивной психологии, когнитивно-поведенческой терапии и тренинги осознанности предлагают конкретные инструменты для её развития, такие как медитация, йога или ведение дневника благодарности. Кроме того, на развитие сильно влияют внешние условия — поддерживающая социальная среда, культурные нормы и экономическая стабильность.

Однако чрезмерная концентрация на мелких радостях рискует превратиться в стратегию избегания неприятных эмоций. Граница между адаптивной осознанностью и нездоровым избеганием определяется балансом между принятием настоящего и активным движением к целям.

— Эта дисфункциональная стратегия проявляется в отказе от амбициозных целей и выборе исключительно лёгких путей. Её последствиями становятся ограничение личностного роста, нарушение способности решать проблемы и общая неудовлетворённость. Конкретные риски включают уход от важных жизненных задач, проблемы с целеполаганием и рост пассивности. Поэтому для сохранения пользы осознанности необходим сбалансированный подход. Он должен сочетать практики внимательности к настоящему с активными действиями для достижения долгосрочных результатов, — рассказывает Мария Дуванская.

Эксперты также считают, что подобный культурный феномен является не только способом абстрагироваться от всего внешне происходящего, но и как форма молчаливого социального дистанцирования.

— Вполне можно интерпретировать это явление как форму тихого протеста или выход из навязанных обществом сценариев. Это не напоминает громкие молодёжные протесты 60-х гг ХХ века на Западе, где выдвигались политические и социальные требования. В основе этого явления лежит не желание изменить мир, а стремление к личному комфорту и устойчивости внутри сложной, а порой и враждебной реальности. Это не организованное движение с манифестами и лидерами, а скорее, набор рассеянных микропрактик. Последователей не объединяет чувство единства, постоянные связи или чёткие требования к обществу. Скорее, их объединяет общее настроение — тихий, приватный выбор, образующий в масштабах общества неощутимый узор из индивидуальных отступлений от общего курса, — рассказывает Константин Антипьев, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат социологических наук.

По словам Марии Дуванской, глимерство — это, в том числе, поиск альтернативы — баланса между работой и жизнью, между материальным и духовным. Это попытка создать свою собственную систему координат, в которой личное благополучие, эмоциональная стабильность и удовлетворение повседневными моментами ценятся выше, чем общепринятые показатели «успеха». Это не агрессивное сопротивление, а скорее тихая революция в сознании, направленная на создание более гармоничной и осмысленной жизни.

Однако подобный феномен в жизни не для каждого подходит.

— В условиях выживания, когда люди, что называется, «сводят концы с концами», о тренде на «простые радости» думать некогда. В таких условиях глимерство выглядит оторванным от реальности, оно существует исключительно как видео в социальных сетях. Далеко не у всех есть возможность заниматься своими увлечениями без страха остаться без средств к существованию, выбирать профессию по душе, устраивать себе «микропенсии» — временный добровольный выход из трудовой деятельности на несколько месяцев или лет, — комментирует Алена Лукиных.

Яна Баяндина также добавляет, что идеи глимеризма действительно легче воплотить при наличии стабильного дохода, что объясняет его ассоциацию со средним классом. Однако его ядро — ценности простоты, гармонии и значимости человеческих отношений — является универсальными. Разница заключается не в желании этих ценностей, а в возможности их осознанного выбора. Для социально уязвимых групп подобный образ жизни зачастую является не добровольной философией, а вынужденной ежедневной реальностью. Одна и та же практика «простых радостей» может быть как привилегированным трендом, так и повседневной стратегией выживания, которая просто не получает модного названия.

Константин Антипьев подчеркивает, что эстетика приватности и личного комфорта, которую пропагандирует глимеризм, может снижать вовлечённость в макро-повестку — публичную активность, интерес к политике, экономической жизни, который и так невысок у молодёжи. Глимеры не отказываются от общения, им просто не интересны люди, ориентированные на карьеру, успех, социальный активизм. Они могут создавать малые поддерживающие сообщества, в которых им интересно и комфортно.

— Влияние данного феномена на общество парадоксально. С одной стороны, он делает людей более одинокими, потому что счастье они ищут в себе, через личные занятия, которые не требуют общения с другими. С другой стороны, именно из-за этого он создаёт новые тихие сообщества, где люди делятся своими маленькими радостями и поддерживают друг друга в этом. Главное противоречие в том, что стремление к личной свободе и уединению неожиданно становится основой для новых связей. Получается одновременно забота только о себе и новый способ быть вместе с другими, — дополняет Алена Лукиных.

Логичным развитием этого феномена становится его неизбежная коммерциализация. Ключевой риск заключается в том, что искренняя философия личного комфорта может быть сведена к поверхностному маркетинговому конструкту, где внутренняя «радость» превращается в товар. Это ставит под вопрос саму суть явления, рискующего стать очередным потребляемым трендом.

— Капитализм коммодифицирует все — превращает любое благо в товар, извлекая из него прибыль в будущем. Идеология глимеризма не останется нетронутой. Уже сейчас в социальных сетях мы можем наблюдать видеоролики, как кто-то красиво пьет кофе в уютной кофейне, гуляет по парку, наслаждаясь свежим воздухом и пением птиц — ценности превращаются в контент, который впоследствии можно сделать брендом и извлечь из этого прибыль, — рассказывает Яна Баяндина.

Возникший запрос на простые радости и психологический комфорт также оказывает заметное влияние на рынок, заставляя производителей переходить от гонки за масштабом к «экономике доверия», прагматичному идеализму и маркетингу, который выступает в роли полезного сервиса

— Бренды активно приспосабливаются запрос на простые радости, превращая его в мощный маркетинговый инструмент. Они продвигают концепции «маленького счастья» и осознанности через рекламу уютных ритуалов, расслабляющих напитков и комфортной одежды. В сфере корпоративной культуры этот тренд находит отражение в создании комнат отдыха, гибком графике и обстановки, напоминающей домашний уют. Однако подобные практики доступны преимущественно в компаниях с высоким доходом или в прогрессивных секторах экономики. Возникает контраст между маркетинговыми образами всеобщего благополучия и реальными возможностями для его воплощения. В результате сам тренд становится ещё одним товаром, а его изначальные идеалы обесцениваются, — комментирует Константин Антипьев.

Предсказать будущее глимеризма непросто. С одной стороны, он может привести к долгим изменениям в том, что люди ценят. С другой — может быстро выйти из моды. Всё зависит от того, сможет ли эта личная философия объединить достаточно людей, чтобы стать заметной силой и повлиять на общественный уклад. По словам Яны Баяндиной, на сегодняшний день сложно определить потенциал данного движения. Все зависит от того, насколько общество будет готово адаптироваться к меняющимся условиям. Сможет ли общество отойти от этики капитализма, которая поддерживает культ продуктивного человека, и от принципов общества потребления? Поскольку такой радикальный отказ от всего этого выглядит маловероятным, глимеризм, скорее всего, останется лишь временным явлением.