«Купить картину не то же самое, что заказать футболку на маркетплейсе»
В 2023 году общие продажи аукционных домов в России составили около 20 млн долларов. Это почти в два раза превышает даже показатель допандемийного 2019-го. Несмотря на экономическую и геополитическую турбулентность, россияне все более охотно вкладываются в работы как признанных, так и молодых художников. Растет и количество судебных дел, связанных с интеллектуальными правами на произведения изобразительного искусства. Мы поговорили с директором УПРАВИС Эриком Вальдесом-Мартинесом об устройстве рынка, его взаимоотношениях с интеллектуальным правом и перспективах Artists — новой цифровой платформы для художников, созданной при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— В арт-мире десятилетиями говорили о «строительстве рынка». Удалось ли построить хоть что-то? — Рынок изобразительного искусства — это рынок свободных людей. Есть галереи, салоны, аукционы, и в этом смысле рынок вполне сформирован. Мы можем легко прийти в галерею и купить картину. Но вот подсчитать, сколько здесь крутится денег, сложно. Это все равно что оценить оборот товаров на Avito. Встретились продавец и покупатель. Откуда мы знаем, о чем они вообще договорились и состоялась ли сделка? Объявление убрали, потому что товар продан или потому что продавец передумал? Искусство — это не производство машин, где у каждого автомобиля свой VIN-код. Откуда нам знать, сколько картин пишет художник с Арбата и сколько продает за день? Рынок есть, его участники, безусловно, хотели бы в нем что-то улучшить, однако говорить о конкретных цифрах сегодня крайне сложно. — И все же почему российский рынок так непрозрачен? — Рынок изобразительного искусства непрозрачен во всем мире. В конце концов, художник сам определяет, сколько стоит его работа, а сделки часто заключаются, что называется, тет-а-тет. Впрочем, я бы не преувеличивал степень этой «непрозрачности». Например, мы как организация, уполномоченная государством собирать вознаграждение по праву следования, получаем от аукционных домов, с которыми мы взаимодействуем, необходимую информацию о продажах произведений изобразительного искусства. В галереях все реализуемые предметы искусства имеют цену. В этом смысле вряд ли можно говорить о том, что рынок такой уж непрозрачный. Как мне кажется, нельзя заставить всех участников рынка продавать или приобретать произведения только на одной конкретной площадке. Но, разумеется, рынку необходимо предлагать удобные современные технологические решения, которые помогут не только сформировать более комфортную среду, но и обеспечат безопасность совершения конкретной сделки. — Сколько судебных дел по произведениям искусства рассматривается в нашей стране в год? — Статистика судебной практики по нарушениям интеллектуальных прав есть, но выделить именно дела, связанные с художниками, фотографами и изобразительным искусством, сложно. Выделяют не виды творчества, а типы нарушений, например нарушения права на использование, на распространение. А незаконно воспроизводить или распространять можно и литературное произведение, и музыку, и кино. Тем не менее можно уверенно сказать, что число таких дел увеличивается каждый год, в том числе дел, связанных с защитой прав художников, скульпторов и фотографов. Многие из этих процессов инициирует УПРАВИС, в том числе помогая наследникам в частном порядке. Только наша организация ведет десятки дел, а общий счет идет на сотни. С фотографиями ситуация уникальна, потому что на рынке появились компании, заключающие с фотографами договоры и подающие серийные иски к СМИ и сайтам. Это тысячи дел с небольшими исковыми требованиями в районе 50 000 рублей. Не все одобряют стратегию серийных истцов, но в строгом смысле это тоже защита интеллектуальных прав. — Какая страна в мире больше страдает от нелегального использования контента? Возможно, везде плюс-минус одно и то же? Или все же существует тот, на кого надо равняться, этакая «эталонная» для мира изобразительного искусства страна? — В Бернской конвенции и соглашении ТРИПС[1] четко прописано, что государства-члены обязаны предусмотреть у себя гражданские, уголовные и административные механизмы защиты. Вопрос в том, как они работают. Наша страна сделала большой рывок в этом направлении. Еще в 90-е годы можно было потратить несколько судебных заседаний на то, чтобы просто доказать, что вы правообладатель. Я помню это по судам, где представлял компанию Columbia Pictures. Зачастую в исках отказывали по формальным основаниям, и пираты чувствовали себя абсолютно комфортно, они могли заявить, что мы не правообладатели. Американские контракты устроены довольно сложно и укоренены в англосаксонской правовой системе, зачастую российские суды не могли их корректно интерпретировать и попросту отказывали в защите. Сейчас мы решаем вопросы совершенно другого уровня. Сформировалась судебная система, есть механизмы защиты, антипиратский закон, блокировки, компенсации и т. д. К сожалению, проблемой остается размер компенсаций. Иногда нарушать чьи-то права выгоднее, учитывая, что компенсации невелики. Конечно, в каких-то странах защитить права сложнее. В Белоруссии вообще очень сложно защитить частный интерес, то же самое в Кыргызстане. Наша же система, несмотря на сложности, довольно устойчивая. Говорить об эталонной стране не приходится. В тех же США система сформирована, но суммы компенсаций, как и у нас, часто совершенно неудовлетворительны. К тому же сам процесс очень дорог. Скандинавия, некоторые страны ЕС, Швейцария, Австрия — здесь нарушений очень мало. Собственно, в Европе ОКУПы почти никогда не судятся с пользователями — последние понимают, что процесс будет дорогим и скорее всего завершится не в их пользу. У нас же таких процессов очень много, а это деньги, силы и нервы. — Не могли бы Вы назвать несколько наиболее ярких и интересных кейсов, связанных со взаимоотношениями художников и интеллектуального права? — Да, такие кейсы есть, например дело скульптора Петра Чусовитина, создавшего памятник основателям Екатеринбурга Татищеву и де Геннину, которое дошло до Конституционного суда. Подчеркну, КС РФ рассматривает в среднем одно обращение из ста. Громкой была история, когда мы по просьбе правообладателя помогали отозвать у волгоградского музея товарный знак с изображением скульптуры «Родина-мать зовет!». В зарубежной практике интересна судебная тяжба Энди Уорхола, который использовал в своих работах образы массовой культуры, в том числе товарные знаки. А вот Бэнкси было отказано в судебной защите, так как он не раскрыл свое имя. Интересны дела, связанные с участием искусственного интеллекта в производстве картин. В Штатах Бюро по авторским правам отказало писательнице в охране книжных иллюстраций, созданных с помощью ИИ. — Если говорить об аукционных домах и галереях, то они помогают или мешают рынку глобально? Не будет натяжкой сказать, что они годами «варятся в собственном соку»? — Если что-то есть на рынке, значит, рынку это нужно. Что значит «варятся в собственном соку»? А не «варятся» ли «в собственном соку» ОКУПы и рекламные агентства? У каждого своя ниша. Конечно, художники и их наследники заинтересованы в деятельности аукционных домов, потому что те профессионально делают свою работу. В них заинтересованы и покупатели, потому что на рынке много подделок. Экспертная инстанция в этом деле очень важна. Именно благодаря аукционным домам формируется цена работы. То же самое галерея — это место, где художник может реализовать свои произведения. Где еще ему это делать? Сейчас при поддержке Президентского фонда культурных инициатив создается проект Artists. Но ему еще только предстоит заработать популярность. На сегодня богатые люди все-таки идут за искусством в галерею или на аукцион. Купить картину или скульптуру не то же самое, что заказать футболку на маркетплейсе. Потребителю важно прийти, посмотреть вживую, пощупать. — Давайте чуть подробнее поговорим об Artists. Что это такое? — Основная идея создания Artists заключается в том, чтобы у художников и, возможно, дизайнеров появилась площадка, на которой будут представлены сведения об их профессиональной деятельности, их работы и где они смогут взаимодействовать с заказчиками. Последние получат своего рода службу «одного окна»: смогут зайти на сайт и с помощью удобного поисковика выбрать художника, с которым хотели бы работать. По сути, Artists — это специализированная социальная сеть для художников и одновременно каталог их произведений. — Будет ли администрация платформы добавлять данные в базу самостоятельно, как это делают ресурсы наподобие «Кинопоиска», или размещать сведения сможет только сам автор? Насколько продуман механизм? Есть кого «скопировать» или придется набивать шишки самим? — Шишки набивать придется в любом случае, ведь заранее все предусмотреть нельзя. Мы хотим помогать художникам. Вопрос в правомерности внесения данных, ведь мы в большей степени, чем «Кинопоиск», ориентированы на персоналии. Мы можем указывать то, что не относится к персональным данным. Механизм того, как все это будет выглядеть, еще прорабатывается. Я полагаю, что будут обе возможности: автор сможет заполнить всю необходимую информацию сам, администрация — добавлять какие-то данные со своей стороны. — Художникам действительно так уж необходима подобная платформа? Был ли запрос с их стороны, проводились ли исследования на эту тему? — По моим наблюдениям, художники хотели бы иметь такую платформу. Идейный вдохновитель проекта Вероника Пономарева-Коржевская верно говорит, что пока у нас даже такой профессии нет — художник. Так что площадка нужна хотя бы для того, чтобы содействовать формированию самосознания профессионального сообщества. Она поможет авторам реализовать себя, наладить взаимодействие как друг с другом, так и с соответствующими институциями. Известно, что художника обидеть может каждый. Но построить механизм, обеспечивающий интерес автора, — это чрезвычайно сложная задача! Сами по себе авторы очень заинтересованы в каком-то профессиональном объединении. Однако реализовать это на практике крайне непросто ввиду даже характера деятельности самого художника, который заинтересован скорее в личном творчестве, личном продвижении. Объединить таких людей стоит больших усилий. Именно поэтому мы смотрим на проект Artists с определенным оптимизмом. А Веронике хочется пожелать сил и терпения. Она делает что-то большое и невозможное! — С какими видами искусства будет работать платформа? Только традиционными картинами и скульптурами или также с объектами, инсталляциями, видео-артом? — Со всем, что относится к сфере изобразительного искусства: и картинами, и скульптурами, и инсталляциями. Вряд ли на платформе будут фотографы, все же у них уже есть свои площадки. У нас будет все то, что делается руками, кистью, карандашом. На платформе не будет декоративно-прикладного искусства: платков, изделий кузнецов, продукции народно-художественных промыслов — всего того, что производится промышленным или кустарным способом. Только уникальные предметы, собственно произведения искусства. — Будут ли доступны пользователям какие-то операции с произведениями искусства и правами на них на платформе? Покупка картины? Покупка лицензии на воспроизведение изображения? — Платформа будет оставаться некоммерческой. Что касается сделок, то их можно будет заключать на стороннем ресурсе, скажем, на бирже интеллектуальных прав IPEX, которую планируется интегрировать с Artists. Но задача номер один — систематизация. Внутри платформы осуществлять сделки не планируется. В конечном счете потенциальные продавец и покупатель могут обменяться контактами на площадке и заключить сделку там, где им будет удобно. — Платформа будет доступна только профессиональным художникам или на ней смогут разместить свои работы и самодеятельные авторы? — Мы хотим привлечь именно профессиональных художников. Вопрос критериев профессионализма уже поднимался в ходе обсуждений концепции платформы. Мы ожидаем, что у пользователей площадки будут образование или иное подтверждение признания в профессиональной среде. Да, самодеятельные художники бывают, но это скорее исключение, чем правило. Но таким художникам, которые действительно ими стали, мы будем рады.
